1977-1986. Конец эпохи «доброжелателей»
«Известиям» удалось победить тяжелую общественную болезнь, отравлявшую и губившую жизни множества людей, — анонимную почту. Газета воевала с этой социальной практикой тоталитаризма несколько лет — с 1985 по 1988 год, когда анонимки были официально объявлены вне закона Указом Президиума Верховного Совета СССР № 8422-XI.
У этой войны есть точно обозначенный первый день — 17 октября 1985 года. Тогда в московском выпуске «Известий» (№ 291) был напечатан очерк Эдвина Поляновского «После анонимки». Утром номер газеты разлетелся по всей стране.
...Дикая история длилась семь с половиной лет. На директора Шумнинского леспромхоза в Приморье Павла Нефедова, за несколько лет сумевшего вывести отсталое хозяйство в передовые, по анонимному письму некоего «доброжелателя» районная прокуратура завела уголовное дело по обвинению в приписках и злоупотреблениях должностными полномочиями. Нефедова сняли с должности, несколько раз арестовывали, освобождали и снова возвращали за решетку. В общей сложности он провел в заключении два года семь месяцев и девять дней. И тогда доведенная до отчаяния жена Нефедова обратилась в общественную приемную «Известий».
Провести самостоятельное расследование на месте событий, во Владивостоке, взялся Эдвин Поляновский, «золотое перо» газеты. Он досконально изучил материалы дела, беседовал со следователями, встречался с запуганными свидетелями — и в итоге убедился в абсолютной недоказанности вины Нефедова. Поляновскому удалось добиться пересмотра дела в краевой прокуратуре. В результате с героя истории, который на этот момент провел в колонии почти четыре года, были полностью сняты все обвинения: справедливость восторжествовала, но судьба человека оказалась сломана.
Конечно, в рамках одной человеческой судьбы это чрезвычайная ситуация, но для тогдашней жизни общества — увы, абсолютно типичная. Наветы, поклепы, клевета и доносы в виде анонимной почты стали массовым явлением и расцвели пышным цветом в годы репрессий 1930-х годов. Под лозунгом обострения классовой борьбы анонимки даже поощрялись для выявления «врагов народа». После войны случился рецидив этой болезни.
В 80-е годы 10% редакционной почты (а это до 600 тыс. писем в год) составляли анонимки — на каждую из них редакция была обязана реагировать. И тогда газета не стала останавливаться на частном «деле Нефедова» — было решено объявить войну явлению, укоренившемуся в обществе с первых лет советской власти. Борьба с подметными письмами, начатая статьей Поляновского, длилась почти два года.
Письма — отклики на статью приходили в Москву мешками. Газета печатала обзоры писем — редакционные и подписные («Что скрывает аноним» Владимира Надеина, «Анонимку — вне закона!» редактора отдела писем Юрия Орлика). Орлику пришлось писать отдельные обзоры-отчеты по запросам из ЦК КПСС. На страницах газеты к горячей теме пять раз возвращался и Поляновский. О преследованиях невиновных людей по письмам безымянных злопыхателей рассказали его коллеги — Али Казиханов из Северной Осетии («Анонимки и жертвы») и Николай Матуковский из Белоруссии («Кто помогает анониму»).
Впоследствии Иван Лаптев, тогдашний главный редактор «Известий», подробно вспомнил историю этой борьбы в книге «Власть без славы». Два раза его вызывали «на ковер» в Секретариат ЦК КПСС.
Иван Лаптев. Фото: архив "ИЗВЕСТИЯ"/Ахломов
...Недавно я позвонил Ивану Дмитриевичу и попросил его вспомнить подробности последнего этапа этой затянувшейся борьбы.
— Да, — вздохнул он, — на демагогию партийных аппаратчиков подчас приходилось отвечать их же оружием. Помнится, перед решающей схваткой секретарь ЦК партии по идеологии Яковлев спросил меня: «Слушай, а вы в газете не перегибаете палку? Смотри, чтобы все в ваших материалах было на сливочном масле». Со «сливочным маслом» у нас было все в порядке: на каждый документ «против» у нас был точно выверенный документ «за». В результате закрытым партийным постановлением анонимки фактически были запрещены, что юридически было подтверждено соответствующим Указом Верховного Совета СССР. Мы получили право отправлять их в корзину.
